PROMETA

Из многочисленных требований, которые надо было бы сформулировать экспертному сообществу, я бы назвал два, потому что они не названы. Первое: стратегия у нас существует и реализуется в рамках какого-то правопонимания обязательно и, прежде всего, через правовую политику. Та «чехарда» с внесением, принятием и непринятием и потом неисполнением законов, которая творится на всех уровнях представительской власти, свидетельствует о том, что между стратегией и властью этого промежуточного звена, как правовой политики, нет. И вот здесь одна из главных проблем. И второе, что я бы сказал про стратегию – это будет или не будет восстанавливаться политика в ее рамках. Потому что, вообще говоря, стратегирование выросло в мире военных и промышленных корпораций как подход, и внедрение стратегического взгляда и работы привело к подавлению политической активности в стране. Так будет продолжаться и дальше, если тема о восстановления политики не станет содержанием стратегии, потому что политическое или партийное планирование этой задачи пока еще как открытой — не ставило.

Стратегия не имеет автора. Действительно, есть спрос на стратегию, и есть профессиональное и политическое форматирование предложения на этот спрос. Чего нет совсем в нашей повестке дня? Есть апелляция к гражданскому обществу, и это прекрасно, но нет апелляции к профессиональным сообществам стратегирования, по критериям которой мы выберем и сформулируем. Она в первую очередь адресуется к разного рода профессиональным сообществам, которые и реализуют, и вырабатывают отдельные и конкретные проекты.

Что касается главной развилки, то я считаю, что мы второй раз наступаем на одни и те же грабли. Как в первый раз, с началом экономической реформы, не была проделана обществом «Знание» работа по доведению этих замыслов до внятного риторического выражения, адресованного в разные слои населения, так то же происходит и сейчас с теми крайне важными и содержательными внешнеполитическими активностями, на которые сделала основную ставку нынешняя власть. То, что происходит по встраиванию нашей страны в мировую американскую империю, в НАТО, центрально-азиатские проблемы и так далее, в исламское мировое сообщество – это очень важные шаги существующей власти, но они абсолютно не имеют аналога на внутриполитическом языке. Как в случае с экономической модернизацией мы не знали, что это означает для разных слоев населения, так мы и сейчас не знаем, что означают эти внешнеполитические инициативы для разного рода институтов, слоев, и регионов внутри страны. Если так будет продолжаться, то отторжение от этого периода власти таким же, каким было отторжение от бедности. Потому что бедность, в которую мы попадаем – это не только бедность экономическая. Если только две проблемы: одна – это постиндустриальные институты и их развитие, а вторая – бедность для провинции, то нас лишают не только средств к существованию, но родины, обычаев, традиций, образа жизни, в котором мы живем.

И последнее, где могло бы быть согласие: одна из важных тем, которой гражданское общество предпочитает не касаться, хотя напрасно, ибо подрывает собственные корни, – это тема жизнеспособности, развития и наследия, и такого институционального комплекса, как музейно-университетское сообщества, которое имеет дело с культурным и духовным наследием и обеспечивает преемственность и способность к длинным решениям и вообще, появление людей длинной воли. Дело не в конструировании субъекта, а в выборе между теми институциональными комплексами, которые уже имеют место. На экономике мы это уже проходили, что не только планирование и программирование, но и институты экономической жизни и развития. Так и в стратегии: на какие существующие институты, кроме армии, церкви, или исполнительной власти, то есть, бюрократии, вообще стратегия может опираться? И таких институциональных комплексов не задействовано достаточно много.

Один из фокусов, на которые, я считаю, необходимо ориентироваться – это фокус работы с наследием и жизнеспособностью, ибо конкурентоспособность и работоспособность – производные от общей жизнеспособности.

http://www.kreml.org/decisions/37419804/37519947

24 октября 2003