PROMETA

Sub specie humanitatis

Поскольку мы лишь «в догадках и образах воображаем себе истину… пришедшее на ум не излагаем утвердительно, а в виде упражнения предлагаем благосклонным слушателям» (преп.Григорий Нисский) Речь пойдет о вопросах, с которыми сегодня, так или иначе, сталкивается каждый исследователь, – да и последователь, – традиционных духовных традиций и практик. Какой бы разновидностью поименованных занятостей кто ни был занят, – гуманитарной наукой или конфессионально приуроченным богословием, установочно секулярным «современным искусством» или художеством на канонической территории какой-то деноминации, христианской или агностической гуманитарной психотерапией, – мы вольно или невольно оказываемся в проблемно-тематическом поле современности, в состоянии вопрошания: будь то собственных сомнений (методологического или экзистенциально-прагматического толка), а чаще — встречных, и далеко не «политкоректных» возражений и подозрений со стороны. И все это: на фоне агностического равнодушия, напористых практик толерантности и моря разливанного бытового и медийного неооккультизма. Не очень-то помогает в занятиях традиционными духовными практиками и профессиональная серьезность: начитанность, насмотренность, наслушанность признанных opus magnum духовных традиций тут, при сложившемся положении вещей и понимании сути дела — не более чем показатели профпригодности, допуск в круг «гамбургского счета». Разве не очевидно, хотя бы источниковедчески, что целое обозначенное словами «проблемно-тематическом поле», во-первых, необозримо: даже для одних только гуманитарных наук, не говоря уже о всех других видах словесности (и текстуальности); во-вторых, оно познавательно и творчески поделено между разными занятостями (с характерными для них культурными традициями и социальными институтами); и в третьих, по разному понимаемо, сознаваемо, промысливаемо и возчувствуемо в их рамках? Необозримо в целом — и с трудом сопоставимо в частях. Разве не очевидно лексически, что слова «проблема», «тема» и «поле» в одних случаях являются терминами какой-то «дисциплины» или «практики», в других — метафорами (или иными тропами), а в третьих — просто словами естественного языка повседневности? И что жанровые особенности их словоупотребления, и связанные с ними особенности смыслообразования, разняться между собой? Разнородные в применении, они подспудно расщепляют нашу способность понимать, снижая уровень не только специальной мыслеспособности, но и общей жизнеспособности. Можно было бы назвать и другие причины такого вот положения вещей и недоступного, – в желательной мере, – понимания сути дела. А по сути-то: как раз непонимания ее и недопонимания этого непонимания. Мои намерения далее состоят в том, чтобы: – отнестись к намеченному положению вещей аналитически (в рамках используемой мною методологической стратегии когнитивной навигации); – рассмотреть его не просто как лежащее перед нами, а как поставленное разнородными поставами; – и, благодаря методически упорядоченному наведению, так соотнести между собой разные части проблемно-тематического поля, чтобы обнаружить в нем присущую ему самому логистику. Тогда оное поле предстанет перед нами как промежуточное текущее состояние (ситуация), как, выражаясь языком психопрактик суфизма, стоянка на пути, как вырезок хронодинамического целого (по П. А. Флоренскому). И если при всем том мы сумеем удержаться в рамках приемлющего, заведомо доверительного отношения к духовным традициям, промежуточная ситуация эта окажется раскрытием и испытанием «гуманитарности» самого приемлющего отношения, его соответствия одноименному цивилизационному императиву, каковым он признается и по умолчанию, и по стратегическим намерениям. Мне кажется также, стоит с пристальным вниманием отнестись к разбросу ценностных интонаций авторов сборника «Наше положение: Образ настоящего», которым мы обязаны зачином нашей статьи. Разброс аффктивно-катектических аранжировок их текстов, на мой читательский вкус, весьма выразителен : от аксиоматических, а потому неусомневаемых далее полаганий в духе «Да будет!» – через аффирмативно-гипотетическое «Возможно, и постараемся, чтобы так было!» или толерантное, ценностно нейтральное «Возможно, посмотрим, будет или не будет?» – до аффективно-нуминозного и протестного «Кто это в таком положении?». Далее я воспользуюсь этим наблюдением, говоря о проблематике нуминозно-аффективных эффектов духовного опыта.