PROMETA

Дан­ная ста­тья по­свя­ще­на рас­чер­чи­ва­нию про­стран­ст­ва формирования кон­цеп­ций, ко­то­рые мож­но бы­ло бы ис­поль­зо­вать при раз­ра­бот­ке про­грамм раз­ви­тия по­се­лен­че­ских струк­тур раз­но­го мас­шта­ба. Глав­ное на­ше вни­ма­ние, од­на­ко, бу­дет уде­ле­но по­се­ле­ни­ям (го­ро­дам) ма­лым, для жиз­ни в ко­то­рых и про­ект­ной ра­бо­ты с ко­то­ры­ми важ­ней­шее зна­че­ние име­ют струк­ту­ры по­все­днев­но­сти.

К чис­лу та­ких кон­цеп­ций и за­да­вае­мых ими ти­пов про­ект­ных на­ме­ре­ний мо­гут быть от­не­се­ны:

– пред­став­ле­ние о са­мо­цен­но­сти для го­ро­жа­ни­на го­ро­да как та­ко­во­го и про­жи­ваю­ще­го в нем го­род­ско­го со­об­ще­ст­ва;

– ори­ен­та­ция про­грамм раз­ви­тия на со­хра­не­ние при­род­ной и куль­тур­но-эко­ло­ги­че­ской уни­каль­но­сти го­ро­да;

– ори­ен­та­ция на соз­да­ние в сре­де го­ро­да не­кое­го ин­но­ва­ци­он­но­го про­стран­ст­ва;

– не­об­хо­ди­мость в свя­зи с этим со­хра­не­ния и раз­ви­тия че­ло­ве­че­ско­го по­тен­циа­ла го­ро­да;

– при­зна­ние пер­во­сте­пен­ной зна­чи­мо­сти для про­ек­ти­ро­ва­ния тех­но­ло­ги­че­ский, ком­му­ни­ка­ци­он­ной и со­ци­аль­но-ор­га­ни­за­ци­он­ной ин­фра­струк­тур тер­ри­то­рии го­ро­да.

Все эти про­ект­ные на­ме­ре­ния при­об­ре­та­ют прак­ти­че­ски об­ще­зна­чи­мый смысл лишь бу­ду­чи взя­ты­ми в свя­зи друг с дру­гом и по­ме­щен­ны­ми в еди­ное кон­цеп­ту­аль­ное про­стран­ст­во.

Среди среды

Сре­да – ка­те­го­рия про­стран­ст­вен­но-вре­мен­ная, обо­зна­чающая не­кое “здесь-и-те­перь”, в ко­то­ром мы су­ще­ст­ву­ем и … со­су­ще­ст­ву­ем. “Те­перь” – это вре­мя кон­ца ве­ка. Что­бы под­черк­нуть ис­то­ри­че­скую ди­на­ми­ку пред­став­ле­ний о ми­ре, свя­зан­ных с от­но­ше­ни­ем к на­шей жиз­нен­ной сре­де, при­ве­дем два ха­рак­тер­ных мне­ния, вы­ска­зан­ные в 20-е и 80-е го­ды дву­мя из­вест­ны­ми ар­хи­тек­то­ра­ми. “На­ши со­бо­ры еще не воз­ве­де­ны. Те, что су­ще­ст­ву­ют, при­над­ле­жат дру­гим – мерт­вым, они чер­ны от ко­по­ти и изъ­е­де­ны ве­ка­ми … Од­на­ко же все толь­ко еще ро­ж­да­ет­ся в мир. Сто­ит от­вес­ти гла­за от мерт­вых ве­щей, и взгляд уст­рем­ля­ет­ся в бу­ду­щее … Пусть эти зря­чие гла­за, эти знаю­щие лю­ди стро­ят но­вый мир” (Ле Кор­бю­зье). “Че­ло­ве­че­ст­во не­удер­жи­мо вле­чет к мес­ту и вре­ме­ни его соб­ст­вен­но­го са­мо­раз­ру­ше­ния. В те­че­ние ве­ка меч­та об управ­ляе­мом про­грес­се ци­ви­ли­за­ции, по­ро­див­шая же­ла­ние соз­дать ве­ли­кую мет­ро­по­лию, об­ра­ти­лась кош­ма­ром кра­ха вслед­ст­вие ее бес­кон­троль­но­го раз­рас­та­ния” (Фре­де­ри­ко Рад­жи) (Цит. по [1]).

Меч­та о бу­ду­щем со­вер­шен­ном ми­ре обер­ну­лась тем, что “ин­ду­ст­ри­аль­ное об­ще­ст­во при­шло к не­ук­лон­но­му ос­лаб­ле­нию и де­гра­да­ции чув­ст­ва общ­но­сти, и имею­щее сей­час ме­сто на­сту­п­ле­ние на при­род­ную сре­ду, на воз­дух, ко­то­рым мы ды­шим, на не­бо, не­от­вра­ти­мо су­жи­ваю­щее­ся для нас, еще боль­ше ус­лож­ня­ют эту про­бле­му, уси­ли­вая чув­ст­во от­чу­ж­де­ния” [2, с.46].

Про­бле­мы эко­ло­гии при­род­ной сре­ды и эко­ло­гии че­ло­ве­ка, ка­жет­ся, при­зна­ны уни­вер­саль­ны­ми. И ес­ли не­ко­то­рые про­бле­мы вы­со­ко­тех­но­ло­ги­че­ской ци­ви­ли­за­ции мо­гут по­ка­зать­ся для нас де­лом от­да­лен­но­го бу­ду­ще­го, то с про­бле­ма­ми от­чу­ж­де­ния, стан­дар­ти­за­ции, вар­вар­ско­го раз­ру­ше­ния при­род­ной сре­ды, обез­ли­чи­ва­ния че­ло­ве­ка, ут­ра­ты ощу­ще­ния до­ма и гра­да мы стал­ки­ва­ем­ся уже дав­но, и в бо­лее ост­рых фор­мах, чем стра­ны За­па­да.

Впро­чем, в этой ста­тье, но­ся­щей ско­рее при­клад­ной, чем тео­ре­ти­че­ский ха­рак­тер, нас боль­ше бу­дут ин­те­ре­со­вать не об­щие со­ци­аль­но-куль­тур­ные про­цес­сы сре­до­об­ра­зо­ва­ния, а те его сто­ро­ны, ко­то­рые свя­за­ны с дея­тель­но­стью сре­до­во­го про­ек­ти­ро­ва­ния и культурно-антропологическими по­тен­ция­ми со­вре­мен­ной про­ект­ной куль­ту­ры, с их спо­соб­но­стью про­ти­во­сто­ять сре­до­во­му от­чу­ж­де­нию и са­мо­от­чу­ж­де­нию че­ло­ве­ка.

Как дос­тоя­ние со­вре­мен­но­сти, про­ект­ная куль­ту­ра противостоит “ма­раз­му го­род­ской жиз­ни” (па­ра­фраз сло­в К.Мар­кса, пи­сав­ше­го об “идиотизме сель­ской жиз­ни” – по пол­но­му не­ве­де­нию та­ко­вой). Противостоит сво­им твор­че­ским на­ча­лом, лич­но­ст­ным ха­рак­те­ром и па­мя­тью “боль­шой куль­ту­ры”. По­это­му да­лее мы ос­та­но­вим­ся на не­ко­то­рых осо­бен­но­стям про­ект­ной ме­то­до­ло­гии, как пре­пят­ст­вую­щих, так и спо­соб­ст­вую­щих ут­вер­жде­нию го­ро­да и ре­гио­на в ка­че­ст­ве са­мо­цен­ных об­ра­зо­ва­ний.

Подвох градообразующих факторов

В ме­то­до­ло­гии гра­до­строи­тель­но­го про­ек­ти­ро­ва­ния не­дав­не­го про­шло­го, опи­рав­шей­ся на по­ня­тие гра­до­об­ра­зую­щих фак­то­ров, как пра­ви­ло пред­по­ла­га­лось, что фак­то­ра­ми эти­ми яв­ля­ют­ся круп­ные про­мыш­лен­ные про­из­вод­ст­ва: тех­но­ло­ги­че­ские по­треб­но­сти этих про­из­водств за­да­ва­ли ха­рак­тер функ­цио­наль­но­го зо­ни­ро­ва­ния тер­ри­то­рии и ис­поль­зо­ва­ние ее при­род­ных ре­сур­сов, а ис­хо­дя из по­треб­ных объ­е­мов ра­бо­чей си­лы оп­ре­де­ля­лись по­треб­но­сти в жи­лье и уч­ре­ж­де­ни­ях со­ци­аль­но-куль­тур­ной сфе­ры.

В си­лу ря­да при­чин, ана­лиз ко­то­рых не вхо­дит в на­шу за­да­чу, из этой ме­то­до­ло­гии вы­рос­ло от­но­ше­ние к го­ро­ду как вто­рич­но­му, за­ви­си­мо­му от про­мыш­лен­но­го про­из­вод­ст­ва об­ра­зо­ва­нию, не име­ю­­ще­му соб­ст­вен­ной ис­то­ри­че­ской, куль­тур­ной и эко­ло­ги­че­ской цен­но­сти. Рас­хо­жи­ми ме­та­фо­ра­ми это­го от­но­ше­ния дав­но ста­ли: за­да­ча гра­до­строи­тель­ст­ва – “раз­ме­ще­ние про­из­во­ди­тель­ных сил”, на­се­ле­ние – “ра­бо­чая си­ла”, го­род – “ра­бо­чий по­се­лок при за­во­де”, в луч­шем слу­чае “го­род-спаль­ня”. И что осо­бен­но важ­но: так мыс­ли­мый го­род не мог мыс­лить­ся в ка­че­ст­ве че­ло­ве­че­ской ре­аль­но­сти, а зна­чит, и про­ек­ти­ро­вать­ся в ка­че­ст­ве та­ко­вой.

Го­во­ря это, мы име­ем в ви­ду пре­ж­де все­го не идеологические дек­ла­ра­ции (вро­де “все для че­ло­ве­ка, все во имя че­ло­ве­ка”), и не твор­че­ские на­ме­ре­ния прак­ти­кую­щих ар­хи­текто­ров, а обу­слов­лен­ность ре­зуль­та­та про­ек­ти­ро­ва­ния внут­ренним стро­ем ле­жа­щих в его ос­но­ве про­ект­ных кон­цеп­ций и процедур.

Ме­то­до­ло­гия, ос­но­ван­ная на по­ня­тии “гра­до­об­ра­зую­щих фак­то­ров”, – ти­пич­ней­шее проявление функ­цио­на­лиз­ма в про­ек­ти­ро­ва­нии. Эта кон­ста­та­ция важ­на для нас по­то­му, что опо­зна­ние и пре­одо­ле­ние это­го про­ект­но­го то­та­ли­та­риз­ма мог­ло ид­ти и шло по двум ли­ни­ям:

— мож­но пе­ре­ос­мыс­ли­вать со­дер­жа­ние по­ня­тия о гра­до­об­ра­зую­щих фак­то­рах (на­при­мер, вклю­чая в их чис­ло эко­ло­ги­че­ские объ­ек­ты, ис­то­ри­че­ские час­ти по­се­ле­ний, куль­тур­ные тра­ди­ции … и да­же на­се­ле­ние как та­ко­вое),

— а мож­но ста­рать­ся вый­ти за пре­де­лы функ­цио­на­ли­ст­ской па­ра­диг­мы как та­ко­вой, рас­смат­ри­вая го­род не как об­ра­зо­ва­ние про­из­вод­ное от ка­ких бы то ни бы­ло функ­ций, а как об­ра­зо­ва­ние са­мо­цен­ное, как дос­тоя­ние на­цио­наль­ной или ми­ро­вой ис­то­рии, куль­ту­ры, как дос­тоя­ние всех жи­ву­щих, жив­ших и будущих жить в нем лю­дей.

Мы сме­ем ут­вер­ждать: сколь бы ни рас­ши­ря­лось чис­ло гра­до­об­ра­зую­щих фак­то­ров, сколь бы суб­ли­ми­ро­ван­но ни по­ни­мать их, мыс­ля в рам­ках функ­цио­на­ли­ст­ской па­ра­диг­мы, про­ек­ти­ров­щик от­ре­за­ет се­бе – и тем, кто за­ви­сит от ре­зуль­та­тов его дея­тель­но­сти – путь в го­род и го­род­ской об­раз жиз­ни. От­ка­зы­вая в са­мо­цен­но­сти го­ро­ду, мы от­ка­зы­ва­ем в ней го­ро­жа­нам, и тем са­мым, хо­тим мы это­го или не хо­тим, по­ку­ша­ем­ся на дос­то­ин­ст­во че­ло­ве­ка как са­мо­цен­но­го и сво­бод­но­го су­ще­ст­ва.

Подвох столичности

Долж­но за­ме­тить, что обе эти пер­спек­ти­вы ско­рее от­но­сят­ся к чис­лу бес­соз­на­тель­ных пред­по­ло­же­ний и про­фес­сио­наль­ных фан­то­мов, чем к чис­лу как-ли­бо обос­но­ван­ных су­ж­де­ний.

Од­на­ко, тен­ден­ция пла­ни­ро­вать раз­ви­тие всех по­се­ле­ний по ти­пу круп­ней­ших го­ро­дов при­во­дит к до­воль­но серь­ез­ным из­держ­кам, по­сколь­ку при этом:

а) иг­но­ри­ру­ют­ся ло­каль­ные осо­бен­но­сти об­раза жиз­ни, сре­до­вое свое­об­ра­зие по­се­ле­ний, и по­треб­но­сти в их со­хра­не­нии и имен­но раз­ви­тии;

б) не при­ни­ма­ет­ся во вни­ма­ние все мно­го­об­ра­зие форм раз­ви­тия по­се­лен­че­ских струк­тур, свой­ст­вен­ных, на­при­мер, Вос­то­ку и Югу.

Образ жизни и структуры повседневности

Как из­вест­но, по­ня­тие (и про­бле­ма) “об­раза жиз­ни” по­лу­чи­ло ши­ро­кое хо­ж­де­ние на стра­ни­цах оте­че­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ры в спе­ци­фи­че­ской идео­ло­ги­че­ской об­ста­нов­ке по­след­не­го под­со­вет­ско­го де­ся­ти­ле­тия.

По смыс­лу сво­ему, а так­же по за­клю­чен­ным в нем по­зна­ва­тель­ным и про­ект­ным ин­тен­ци­ям оно со­от­но­сит­ся с це­лым ря­дом дру­гих по­ня­тий, об­ра­зую­щих са­мо­свя­зан­ное и дос­та­точ­но обо­зри­мое те­ма­ти­че­ское по­ле. Часть его эле­мен­тов, та­ких, на­при­мер, как “стиль жиз­ни”, “жиз­нен­ный путь”, ус­пе­ли стать об­ще­на­уч­ны­ми по­ня­тия­ми-ме­та­фо­ра­ми це­ло­го ря­да гуманитарных и со­ци­аль­ных на­ук; дру­гую часть по­ля об­ра­зу­ют по­ня­тия, про­ис­хо­дящие из фе­но­ме­но­ло­гии и раз­ви­вав­шей­ся под ее вли­я­нием со­цио­ло­гии и пси­хо­ло­гии (“жиз­нен­ный мир”, “по­все­днев­ная жизнь”, “струк­ту­ры по­все­днев­но­сти”), не по­лу­чи­ли столь ши­ро­ко­го рас­про­стра­не­ния, но со­хра­ни­ли за со­бой зна­че­ние ло­ги­че­ских об­раз­цов ос­мыс­ле­ния об­ра­зо­жиз­нен­ной про­бле­ма­ти­ки; тре­тьи, как, на­при­мер, по­ня­тие “сис­тем жиз­не­обес­пе­че­ния” в эко­ло­гии че­ло­ве­ка, ос­та­лись в хо­ду в рам­ках тех дис­ци­п­лин, где они и воз­ник­ли, хо­тя и не ут­ра­ти­ли свой на­уч­ный смысл. Упо­ми­наю об этих нау­ко­вед­че­ских об­стоя­тель­ст­вах по­то­му, что имен­но в си­лу этих об­стоя­тельств в дан­ной ра­бо­те – там, где это не при­во­дит к се­ман­ти­че­ским не­до­ра­зу­ме­ни­ям – сло­ва­ми “об­раз жиз­ни” бу­дет обо­зна­чать­ся и об­раз жиз­ни в ка­че­ст­ве осо­бой (изу­чае­мой и про­ек­ти­руе­мой) ре­аль­но­сти, и од­но­имен­ное те­ма­ти­че­ское по­ле, в ко­то­ром рас­по­ла­га­ет­ся на­ше рас­смот­ре­ние.

Од­на­ко, сто­ит все-та­ки об­ра­тить вни­ма­ние на осо­бые от­но­ше­ния, за­вя­зав­шие­ся ме­ж­ду по­ня­тия­ми “об­раза жиз­ни” и “по­все­днев­ной жиз­ни”. То­му есть по мень­шей ме­ре две вес­кие при­чи­ны.

Во-пер­вых, и общенаучный ха­рак­тер пер­во­го из этих по­ня­тий, и его встро­ен­ность в идей­но-пуб­лич­ный обо­рот час­то скло­ня­ют мысль к об­лег­чаю­щей са­мо­по­блаж­ке – от­но­сить к со­дер­жа­нию по­ня­тия “об­раз жиз­ни” то и толь­ко то, что при­выч­но от­но­сит­ся к жиз­ни обы­ден­ной, по­все­днев­но на­блю­дае­мой.

По мо­ему глу­бо­ко­му убе­ж­де­нию это да­ле­ко не так, а во мно­гом и со­всем не так, ибо по­все­днев­ность «не су­ще­ст­ву­ет са­ма по се­бе, а воз­ни­ка­ет в ре­зуль­та­те про­цес­сов “опо­все­днев­ли­ва­ния”, ко­то­рым про­ти­во­сто­ят про­цес­сы “пре­одо­ле­ния по­все­днев­но­сти» [3, с.40].

И что­бы из­бе­жать в этом во­про­се ка­ких-ли­бо дву­смыс­лен­но­стей, я бу­ду при­дер­жи­вать­ся да­лее то­го по­ни­ма­ния по­все­днев­но­сти, ко­то­рым опе­ри­ру­ет со­цио­ло­гия зна­ния: “По­все­днев­ная жизнь пред­став­ля­ет со­бой ре­аль­ность, ко­то­рая ин­тер­пре­ти­ру­ет­ся людь­ми и име­ет для них субъ­ек­тив­ную зна­чи­мость в ка­че­ст­ве цель­но­го ми­ра. … В рам­ках эм­пи­ри­че­ской со­цио­ло­гии мож­но при­ни­мать эту ре­аль­ность как дан­ность, а оп­ре­де­лен­ные ее фе­но­ме­ны – как фак­ты без даль­ней­ше­го ис­сле­до­ва­ния ос­но­ва­ний этой ре­аль­но­сти. … Од­на­ко ря­до­вые чле­ны об­ще­ст­ва в их субъ­ек­тив­но ос­мыс­лен­ном по­ве­де­нии не толь­ко счи­та­ют мир по­все­днев­ной жиз­ни са­мо со­бой ра­зу­мею­щей­ся ре­аль­но­стью. Это мир, соз­даю­щий­ся в их мыс­лях и дей­ст­ви­ях, ко­то­рый пе­ре­жи­ва­ет­ся ими в ка­че­ст­ве ре­аль­но­сти. По­это­му … мы долж­ны по­пы­тать­ся про­яс­нить ос­но­ва­ния зна­ния обы­ден­ной жиз­ни, а имен­но объ­ек­ти­ва­ции субъ­ек­тив­ных про­цес­сов (и смы­слов), с по­мо­щью ко­то­рых кон­сти­туи­ру­ет­ся ин­тер­субъ­ек­тив­ный по­все­днев­ный мир” [4, с.38].

Как ви­дим, при всей не­по­сред­ст­вен­но­сти вос­при­ятия и “от­ра­бот­ки” по­все­днев­но­го ми­ра обы­ден­ным соз­на­ни­ем, он есть, тем не ме­нее, со­ци­аль­но кон­ст­руи­ро­ван­ная ре­аль­ность, опо­сре­до­ван­ная раз­лич­ны­ми схе­ма­ми кон­сти­туи­ро­ва­ния (например, ти­пи­за­ции), ус­во­ен­ны­ми обы­ден­ным соз­на­ни­ем, и по­то­му об­раз жиз­ни в этом ми­ре ни­как не мо­жет быть объ­ек­том изу­че­ния или про­ек­ти­ро­ва­ния без уче­та этих спо­со­бов кон­сти­туи­ро­ва­ния (или их на­прав­лен­ной про­ект­ной транс­фор­ма­ции).

Во-вто­рых, важ­ность вни­ма­ния к про­бле­ма­ти­ке по­все­днев­но­сти про­ис­те­ка­ет из ха­рак­те­ра ана­ли­ти­че­ских оце­нок кри­зис­но­го со­стоя­ния пост­со­вет­ско­го об­ще­ст­ва, свя­зы­вае­мо­го ря­дом ав­то­ров с во­про­са­ми иден­тич­но­сти об­раза жиз­ни на уров­не струк­тур по­все­днев­но­сти.

Так, А. Фа­дин, пе­ре­чис­лив мно­го­чис­лен­ные “объ­ек­тив­ные”, по его мне­нию, сви­де­тель­ст­ва кри­зис­но­сти и сре­ди них “стре­ми­тель­ное ухуд­ше­ние здо­ро­вья … рост смерт­но­сти, па­де­ние ро­ж­дае­мо­сти и про­дол­жи­тель­но­сти жиз­ни … то­таль­ную кор­руп­цию, бес­пре­це­дент­ную вол­ну пре­ступ­но­сти” и т. д., счел все же воз­мож­ным ут­вер­ждать, что “да­же все пе­ре­чис­лен­ное тем не ме­нее не вос­при­ни­ма­ет­ся боль­шин­ст­вом на­се­ле­ния как ка­та­ст­ро­фа – до тех пор, по­ка не рушатся струк­ту­ры по­все­днев­но­сти“ (подч. ав­то­ра – О. Г. ), хо­тя и оговорился, что “та­кие ве­щи, как мно­го­ме­сяч­ная не­вы­пла­та зар­пла­ты, ре­аль­ная дли­тель­ная без­ра­бо­ти­ца, не­дос­туп­ность ре­гу­ляр­но­го мед­об­слу­жи­ва­ния и школь­но­го об­ра­зо­ва­ния – уже ре­аль­ный ося­зае­мый шаг к ка­та­ст­ро­фе струк­тур по­все­днев­но­сти” [5, с.12].

Хо­тя ци­ви­ли­за­ци­он­ный за­пас проч­но­сти и че­ло­ве­че­ско­го ма­те­риа­ла есть ве­ли­чи­на, вряд ли под­даю­щая­ся пря­мой оцен­ке, яс­но, что ус­той­чи­вость струк­тур по­все­днев­но­сти есть од­но из ос­но­ва­ний иден­тич­но­сти об­раза жиз­ни как та­ко­во­го.

Еще од­но­ об­стоя­тель­ст­во, на ко­то­рое, как нам ка­жет­ся, сто­ит об­ра­тить вни­ма­ние, на­пря­мую свя­за­но с ус­та­нов­кой на фор­ми­ро­ва­ния инновационного про­стран­ст­ва и с его ак­ту­аль­ным ци­ви­ли­за­ци­он­ным кон­тек­стом.

Ци­ви­ли­за­ци­он­ный сдвиг, свя­зан­ный с треть­ей тех­но­ло­ги­че­ской вол­ной, – как за­ме­тил Ф. И. Ги­ре­нок – “ха­рак­те­ри­зу­ет­ся уже не пре­вра­ще­ни­ем че­ло­ве­ка в рабочую си­лу, а за­ме­ще­ни­ем ра­бо­чей си­лы си­ла­ми субъ­ек­тив­но­сти. … Про­ис­хо­дит де­мас­си­фи­ка­ция ра­бо­чей си­лы … воз­ни­ка­ет по­треб­ность в про­мыш­лен­ном ис­поль­зо­ва­нии уже не ра­бо­чей си­лы че­ло­ве­ка, а его лич­но­ст­ных струк­тур … но­вый ци­ви­ли­за­ци­он­ный сдвиг свя­зан с из­ме­не­нием ти­па по­все­днев­но­сти” [6, с.212].

От­ме­чен­ная ав­то­ром тен­ден­ция име­ет об­ще­ци­ви­ли­за­ци­он­ный ха­рак­тер, то есть от­но­сит­ся к лю­бым ви­дам тру­да и про­из­вод­ст­вен­ных про­странств, но яв­ля­ет­ся осо­бо ак­ту­аль­ной для про­странств ин­но­ва­ци­он­ных. Это при­во­дит ис­сле­до­ва­те­лей к во­про­су о ти­пи­ке при­су­щей по­все­днев­но­сти ра­цио­наль­но­сти (и ее ин­но­ва­ци­он­ном по­тен­циа­ле).

В этой пер­спек­ти­ве “рас­се­ян­но­му ра­зу­му” по­все­днев­но­сти со­от­вет­ст­ву­ет “пре­вра­ще­ние об­лас­ти по­все­днев­ной жиз­ни в ла­би­ринт, ко­то­рый не был спла­ни­ро­ван ка­кой-ли­бо цен­траль­ной ин­стан­ци­ей и не был соз­дан по ка­ко­му-ли­бо об­раз­цу. Улисс, став­ший ге­ро­ем по­все­днев­но­сти, блу­ж­да­ет как нек­то, в ком есть что-то от ни­ко­го, по­ка его не са­жа­ют в определенную клет­ку это­го ла­би­рин­та” [3, c.41].

По­все­днев­ность опо­зна­ет­ся как ме­сто об­ра­зо­ва­ния смы­слов и от­кры­тия пра­вил, а не толь­ко их воплощения; как ме­сто, где разные ти­пы ра­цио­наль­но­сти сплав­ля­ют­ся ме­ж­ду со­бой.

Но, про­ци­ти­ру­ем еще раз Б. Ванль­ден­фель­са, “по­все­днев­ность толь­ко то­гда со­хра­ня­ет или да­же при­об­ре­та­ет си­лу со­про­тив­ле­ния про­тив на­жи­ма упо­ря­до­чен­ной ра­цио­наль­но­сти, ко­гда она са­ма ста­но­вит­ся боль­шим, чем про­сто по­все­днев­ная жизнь, то есть ко­гда она са­ма се­бя пре­вос­хо­дит” [3, c. 49].

В связи с этим приведем слова М. Бу­бе­ра о его ду­хов­ном опы­те по­все­днев­но­сти, ко­то­рый, не­сколь­ко пе­ре­фра­зи­руя А. Пла­то­но­ва, мож­но бы­ло бы на­звать опы­том “со­кро­вен­ной че­ло­веч­но­сти”: «В мо­ло­дые го­ды ис­клю­че­ни­ем в обыч­ной жиз­ни бы­ло для ме­ня толь­ко “ре­ли­ги­оз­ное”. На­сту­па­ли ча­сы, ко­то­рые изы­ма­лись из хо­да ве­щей, что-то про­ла­мы­ва­ло твер­дую скор­лу­пу по­все­днев­но­сти. И то­гда на­ру­ша­лось при­выч­ное по­сто­ян­ст­во яв­ле­ний…

С тех пор я от­ка­зал­ся от та­кой “ре­ли­ги­оз­но­сти”, ко­то­рая есть лишь ис­клю­че­ние, изы­ма­ние, вы­ход из по­все­днев­но­сти. … Те­перь у ме­ня есть толь­ко по­все­днев­ность, из ко­то­рой я ни­ку­да не вы­хо­жу. Тай­на … по­се­ли­лась здесь, где все про­ис­хо­дит так, как про­ис­хо­дит» [7, с.104].

Страна, народ и архитектурное жизнеустроение

В ус­ло­ви­ях на­шей из­бы­точ­но по­ли­ти­зи­ро­ван­ной жиз­ни постоянно про­ис­хо­дит – яв­ная и не­осоз­на­ва­е­мая – под­ме­на по­ня­тий о сущ­но­стях по при­ро­де сво­ей ни­как не по­ли­ти­че­ских – на по­ня­тия, лег­ко под­даю­щие­ся са­мой не­щад­ной и, увы, да­ле­ко не са­мой ум­ной по­ли­ти­за­ции.

В пер­вую оче­редь это, ко­неч­но, от­но­сит­ся к по­ня­тию стра­ны (и со­став­ляю­щих ее зе­мель). В соз­на­нии мно­гих стра­на как-то не­за­мет­но ока­за­лась по­гло­щен­ной го­су­дар­ст­вом, а во­про­сы стра­но­ве­де­ния и стра­ноу­строе­ния – во­про­са­ми го­су­дар­ст­вен­но-по­ли­ти­че­ско­го уст­рой­ст­ва. И да­же то­гда, ко­гда речь, ка­за­лось бы, за­хо­дит о тер­ри­то­рии стра­ны, она час­то ска­ты­ва­ет­ся на гео­по­ли­ти­ку.

Не от­ри­цая то­го фак­та, что го­су­дар­ст­вен­ное уст­рой­ст­во на­ше се­го­дня как ни­ко­гда да­ле­ко от ус­той­чи­во­сти и по­ли­ти­че­ской оп­ре­де­лен­но­сти, нуж­но все-та­ки су­меть уви­деть, что по­ня­тие го­су­дар­ст­ва ни­как не по­кры­ва­ет со­бой стра­ну как осо­бую ре­аль­ность. Рос­сия как стра­на пе­ре­жи­ла не­сколь­ко раз­ных го­су­дар­ст­вен­но-по­ли­ти­че­ских эпох и, сме­ем на­де­ять­ся, ос­та­нет­ся са­ма со­бой и при воз­мож­ных в бу­ду­щем го­су­дар­ст­вен­но-по­ли­ти­че­ских транс­фор­ма­ци­ях.

Не нуж­но ду­мать, что по­ня­тие стра­ны от­но­сит­ся ис­клю­чи­тель­но к ком­пе­тен­ции гео­гра­фии (и уж тем бо­лее к гео­гра­фии фи­зи­че­ской). Для нас бо­лее важ­но не гео­гра­фи­че­ское, а оби­та­тель­ное, сре­до­че­ло­ве­че­ское по­ни­ма­ние то­го, что есть стра­на в ее про­стран­ст­вен­но­сти и на­пол­нен­но­сти жиз­нью.

Для ил­лю­ст­ра­ции этих ут­вер­жде­ний со­шлюсь на то, что А. Фи­лип­пов пи­сал об им­пе­рии как ти­пе по­ли­ти­че­ско­го про­стран­ст­ва: им­пе­рия и есть осо­бый вид про­стран­ст­ва, при­чем, – на­стаи­ва­ет ав­тор, – “это не пло­хо, не хо­ро­шо, а толь­ко оп­ре­де­лен­ным об­ра­зом ха­рак­те­ри­зу­ет со­ци­аль­ную ком­му­ни­ка­цию и со­ци­аль­ное дей­ст­вие” [8, c.3].

И далее: “Империя – это смысл (и ре­аль­ность) боль­шо­го и ус­той­чи­во­го по­ли­ти­че­ско­го про­стран­ст­ва, дли­тель­но пе­ре­но­си­мый на смысл не­по­ли­ти­че­ских дей­ст­вий и ком­му­ни­ка­ций. … Смысл им­пер­ско­го про­стран­ст­ва со­сто­ит в том, что из­нут­ри им­пе­рии оно со­зер­ца­ет­ся как не­кий ма­лый кос­мос, встро­ен­ный в боль­шой – со­во­куп­ный по­ря­док бы­тия – но от­нюдь не в сис­те­му ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ний, где толь­ко вза­имопо­ни­ма­ние го­су­дарств га­ран­ти­ру­ет со­хран­ность гра­ниц” [8, c.39].

В контексте дан­ной ра­бо­ты нас в по­строе­ни­ях А. Фи­лип­по­ва ме­нее ин­те­ре­су­ет те­ма им­пе­рии, чем вы­яв­лен­ная им и прин­ци­пи­аль­ная для по­ня­тия стра­ны (во вся­ком слу­чае для стра­ны с боль­шим про­стран­ст­вом) связь ме­ж­ду про­стран­ст­вен­но­стью стра­ны, с од­ной сто­ро­ны, и смыс­лом, со­ци­аль­но реа­ли­зуе­мым куль­ту­рой, со­ци­аль­ной ком­му­ни­ка­ци­ей и со­ци­аль­ным дей­ст­ви­ем, с дру­гой. На мой ме­то­до­ло­ги­че­ский вкус до­ка­за­тель­ст­во на­ли­чия этой свя­зи яв­ля­ет­ся впол­не дос­та­точ­ным ос­но­ва­ни­ем для то­го, что­бы счи­тать стра­ну са­мо­стоя­тель­ной ре­аль­но­стью, от­лич­ной от по­ли­ти­че­ских ин­сти­ту­тов во­об­ще и от го­су­дар­ст­ва в ча­ст­но­сти (от­лич­ной, но, как мы толь­ко что ви­де­ли, и свя­зан­ной с ни­ми).

Так же, как стра­на – за пре­де­ла­ми по­ли­ти­че­ски ан­га­жи­ро­ван­но­го соз­на­ния – от­ли­ча­ет­ся от го­су­дар­ст­ва, так на­род, на­се­ляю­щий стра­ну, – от силь­но по­ли­ти­че­ски струк­ту­риро­ван­но­го на­ро­да-на­ции. Се­го­дня мно­гие го­су­дар­ст­вен­ни­ки экс­плуа­ти­ру­ют из­вест­ную “стра­шил­ку” о том, что на­ро­дустра­ны, ес­ли она не со­вер­шит оче­ред­но­го “боль­шо­го скач­ка” в бу­ду­щее, гро­зит опас­ность пре­вра­тить­ся все­го лишь в на­се­ле­ние. Но да­же ес­ли со­гла­шать­ся с мо­ра­лью этой стра­шил­ки, нель­зя, сле­дуя ду­ху рус­ско­го язы­ка, не ви­деть, что на­род и есть в из­на­чаль­ном смыс­ле не что иное, как на­се­ле­ние стра­ны, то есть все те, кто в ней народились уже (сло­во “на-род” уст­рое­но по той же схе­ме, что и “на-дой”) и бу­дут ро­жать сле­дую­щих за со­бой.

Я от­вле­ка­юсь сей­час от раз­ли­чия это­го смыс­ла сло­ва “на­род”, про­из­но­си­мо­го все­гда в един­ст­вен­ном чис­ле (да­же ко­гда го­во­рят о мно­гих на­ро­дах раз­ных стран), от то­го смыс­ла, ко­то­рый до­пус­ка­ет его упот­реб­ле­ние во мно­же­ст­вен­ном чис­ле, то есть как раз­ные на­ро­ды-эт­но­сы, жи­ву­щие в од­ной стра­не. Но за­то хо­чу об­ра­тить вни­ма­ние на су­ще­ст­вен­ное срод­ст­во де­по­ли­ти­зи­ро­ван­ных по­ня­тий “стра­на” и “на­род” (или ес­ли кому удо­бо­по­нят­нее, “на­ро­до­на­се­ле­ние”).

Эта за­чи­ст­ка смысловых по­лей от из­лиш­не по­ли­ти­зи­ро­ван­ных кон­цеп­ций важ­на уже по­то­му, что именно стра­на (и со­став­ляю­щие ее зем­ли, по­се­ле­ния и свя­зи ме­ж­ду ни­ми) яв­ля­ет­ся пер­вич­ным пред­ме­том ар­хи­тек­тур­но­го обу­ст­рой­ст­ва, а вме­сте с тем, ра­зу­ме­ет­ся, и пред­ме­том ар­хи­тек­тур­но­го жиз­не­обу­ст­рой­ст­ва на­се­ле­ния стра­ны (зе­мель, го­ро­дов или сел и иных по­се­ле­ний). (Для тех, ко­му спод­руч­нее мыс­лить, имея для ка­ж­до­го го­ри­зон­та мыс­ли осо­бый тер­мин, на­пом­ним, что Док­сиа­дис пред­ла­гал для данного го­ри­зон­та сло­во “эки­сти­ка”.)

Мне пред­став­ля­ет­ся, что при та­ком взгля­де на суть де­ла (вклю­чая и про­ект­ное обустройство по­се­ле­ний), на­ши ак­сио­ма­ти­че­ские – до сих пор – ут­вер­жде­ния о са­мо­цен­но­сти го­ро­да и со­об­ще­ст­ва го­ро­жан на­чи­на­ют при­об­ре­тать – пусть по­ка и в скром­ной ме­ре – чер­ты кон­цеп­ту­аль­ной оп­ре­де­лен­но­сти.

Культурно-ценностная политика

По­сколь­ку речь идет о про­ект­ном от­но­ше­нии к куль­тур­но-цен­но­ст­ным ре­аль­но­стям, ис­ко­мая стра­те­гия про­ек­ти­ро­ва­ния мо­жет, на мой взгляд, раз­ра­ба­ты­вать­ся и оце­ни­вать­ся толь­ко с точ­ки зре­ния со­вре­мен­ной про­ект­ной куль­ту­ры, сквозь приз­му ха­рак­тер­ных для нее ус­та­но­вок и про­це­дур.

Для по­ни­ма­ния воз­мож­но­сти куль­тур­но-про­ект­ной ак­тив­но­сти в цен­но­ст­ной сфе­ре важ­но от­ве­тить на во­прос: как со­от­но­сят­ся ос­но­во­по­ла­гаю­щее для про­ект­ной куль­ту­ры ка­че­ст­во про­ект­но­сти и су­ще­ст­вен­ные в данном кон­тек­сте ка­че­ст­ва цен­но­ст­ной зна­чи­мо­сти и ду­хов­ной ос­мыс­лен­но­сти?

Для от­ве­та на не­го пред­став­ля­ет­ся важ­ным раз­ли­че­ние в со­ста­ве на­лич­ной куль­ту­ры трех уров­ней ее со­ци­аль­но­го осу­ще­ст­в­ле­ния, на ка­ж­дом из ко­то­рых на­зван­ные ка­че­ст­ва име­ют дос­та­точ­но раз­лич­ный смысл (см. также [9]):

Ин­куль­ту­ра­ция, то есть вхо­ж­де­ние в на­лич­ное те­ло куль­ту­ры но­вых цен­но­ст­но зна­чи­мых со­дер­жа­ний (об­ра­зов, пер­со­на­жей, сим­во­ли­че­ских и энер­гий­ных ком­плек­сов). Это свойство рас­кры­тости куль­ту­ры – че­рез цен­но­сти как ор­га­ны “внут­рен­не­го че­ло­ве­ка”, спо­соб­но­сти соз­на­ния/во­ли, пе­ре­жи­вае­мые ду­шев­ные со­стоя­ния – в ре­аль­ность ду­хов­ной жиз­ни, оз­на­чае­мую в тер­ми­нах той или иной кар­ти­ны ми­ра. Вхо­ж­де­ние это про­ис­хо­дит в фор­ме вир­ту­аль­ных со­бы­тий, спон­тан­но рас­кры­ваю­щих для соз­на­ва­ния со­кры­тые ра­нее про­стран­ст­ва цен­но­ст­но­го под­лин­но­го опы­та, за­пе­чат­ле­ваю­щие­ся в це­ло­ст­ных, си­муль­тан­ных об­раз­ах воз­мож­ной жиз­ни, оби­та­ния в от­крыв­ших­ся жиз­нен­ных ми­рах. Тра­ди­ци­он­но по­доб­ные со­бы­тия обо­зна­ча­лись как “оза­ре­ния”, “ду­хов­ные за­пе­чат­ле­ния” и трак­то­ва­лись как “во­об­ра­же­ние” или” твор­че­ст­во”. Нуж­но за­ме­тить, что в от­но­ше­нии ин­куль­ту­ра­ции на­зван­ные име­на со­хра­ня­ют раз­ве что ме­тафо­ри­че­ское зна­че­ние, а схва­ты­вае­мая ими ре­аль­ность ну­ж­да­ет­ся в иной, гу­ма­ни­тар­но-пси­хо­ло­ги­че­ской кон­цеп­туа­ли­за­ции, – на­при­мер, в ка­честве ак­тов цен­но­ст­но­го соз­на­ва­ния и за­ме­чи­ва­ния. Та­кая кон­цеп­туа­ли­за­ция по­зво­ля­ет удер­жи­вать ин­туи­цию о том, что в на­лич­ной куль­ту­ре про­ис­хо­дят по­сто­ян­ные цен­но­ст­ные, сим­во­ли­че­ские и энер­ге­ти­че­ские транс­фор­ма­ции, что куль­ту­ра, го­во­ря на да­ос­ский ма­нер, есть “те­ло пе­ре­мен”, пе­ре­жи­вае­мых как ес­те­ст­вен­ный про­цесс в ес­те­ст­вен­ной же сре­де; что вхо­ж­де­ние в нее цен­но­ст­ных со­дер­жа­ний, вы­яв­ле­ние со­кры­то­го или еще не бывшего – ре­аль­ность в це­лом не зависящая от це­ле­на­прав­лен­ных уси­лий от­дель­ных лич­но­стей или элит.

Для куль­тур­но-цен­но­ст­ной по­ли­ти­ки про­цесс ин­куль­ту­ра­ции име­ет то зна­че­ние, что он яв­ля­ет­ся “про­то-“ или “ме­та­про­ек­ти­ро­ва­ни­ем”. Опо­зна­ние про­ект­но­го смыс­ла ин­куль­ту­ра­ции – со­дер­жа­ние боль­шо­го по­то­ка фи­ло­соф­ской и кри­ти­че­ской ли­те­ра­ту­ры, в ко­то­рой об­су­ж­да­ют­ся те­мы “цен­но­сти и про­ект”, “уто­пия и про­ект”, “те­ур­гия и про­ек­ти­ро­ва­ние” и так да­лее. В не­ко­то­рых кон­цеп­ци­ях про­ект­ной куль­ту­ры ис­сле­ду­ет­ся об­щий ис­точ­ник пе­ре­чис­лен­ных вы­ше фор­ма­ций соз­на­ния, а имен­но – спо­соб­ность во­об­ра­же­ния и за­мыш­ле­ния, и де­ла­ют­ся по­пыт­ки вы­чле­нить спе­ци­фи­че­скую спо­соб­ность про­ект­но­го во­об­ра­же­ния, со­пря­жен­ную с во­об­ра­же­ни­ем со­ци­аль­ным, сре­до­вым или куль­ту­ро­ло­ги­че­ским.

Про­ект­ность куль­ту­ры. Про­ект­ная куль­ту­ра вклю­ча­ет в се­бя: сре­до­вые об­ра­зы, за­фик­си­ро­ван­ные в про­ект­ных тек­стах или на­блю­дае­мые в ре­аль­ной со­ци­аль­ной сре­де, на­уч­ные, гу­ма­ни­тар­ные, ху­до­же­ст­вен­ные или ми­фо­по­эти­че­ские кон­цеп­ции, имею­щие про­ект­ный смысл или соз­дан­ные в це­лях про­ек­ти­ро­ва­ния; цен­но­сти жиз­ни, сре­ды или куль­ту­ры, при­зна­вае­мые в дан­ный мо­мент зна­чи­мы­ми для ре­ше­ния тех или иных про­ект­ных за­дач. Кро­ме то­го, это еще и свя­зи про­ект­ной куль­ту­ры с ины­ми со-це­ло­ст­ны­ми с ней по мас­шта­бу об­ра­зо­ва­ния­ми, та­ки­ми, на­при­мер, как по­ли­ти­че­ская куль­ту­ра об­ще­ст­ва и при­ня­тая в ней ма­не­ра идео­ло­ги­че­ской ра­цио­на­ли­за­ции цен­но­стей.

Как ви­дим, кон­цеп­ция про­ект­ной куль­ту­ры втя­ги­ва­ет в се­бя и сре­до­вые, об­ра­зо­жиз­нен­ные, и куль­ту­ро­ло­ги­че­ские, ак­сио­ло­ги­че­ские ас­пек­ты, син­те­зи­руя их в сво­ем кон­цеп­ту­аль­ном ма­те­риа­ле. С дру­гой сто­ро­ны, она са­ма есть та­кая ре­аль­ность дея­тель­но­сти про­ек­ти­ро­ва­ния, ко­то­рая на­хо­дит­ся в от­но­ше­нии ко­эво­лю­ции с ре­аль­ной со­ци­аль­ной сре­дой, об­щей куль­ту­рой, по­ли­ти­че­ской или ины­ми функ­цио­наль­но оп­ре­де­лен­ны­ми суб­куль­ту­ра­ми. И как ре­аль­ность, и как кон­цеп­ция про­ект­ная куль­ту­ра – от­кры­тая сис­те­ма, чут­ко реа­ги­рую­щая на про­ис­хо­дя­щие в об­ще­ст­ве цен­но­ст­ные из­ме­не­ния.

Но кро­ме этих свя­зей про­ек­ти­ро­ва­ния с куль­ту­рой, опо­сре­до­ван­ных ин­стан­ци­ей про­ект­ной куль­ту­ры, на­ли­цо еще и соб­ст­вен­ная, глу­бин­ная про­ект­ность куль­ту­ры, реа­ли­зую­щая­ся: внут­рен­не – в про­цес­сах от­ра­же­ния, про­еци­ро­ва­ния со­дер­жа­ния од­них “эк­ра­нов”, “сцен”, “экс­по­зи­ций” куль­ту­ры на дру­гие; а внеш­не – в ге­не­ри­ро­ва­нии об­ра­зов воз­мож­ных жиз­нен­ных ми­ров, под­ле­жа­щих оцен­ке на цен­но­ст­ную зна­чи­мость и оби­тае­мость.

В не­ко­то­рых раз­но­вид­но­стях про­ект­ной дея­тель­но­сти, та­ких как ин­же­нер­ное про­ек­ти­ро­ва­ние, и в не­ко­то­рых ме­то­до­ло­ги­ях, на­при­мер, в ме­то­до­ло­гии сис­тем­но­го про­ек­ти­ро­ва­ния, соб­ст­вен­ная про­ект­ность куль­ту­ры иг­но­ри­ру­ет­ся как не­зна­чи­тель­ная, или, ес­ли и при­зна­ет­ся ми­ро­воз­зрен­че­ски, то не под­вер­га­ет­ся кон­цеп­туа­ли­за­ции и не про­ра­ба­ты­ва­ет­ся ме­то­до­ло­ги­че­ски. На­про­тив, для про­ек­ти­ро­ва­ния куль­тур­но-цен­но­ст­но­го, со­ци­аль­но­го или ар­хи­тек­тур­но­го, ус­та­но­воч­но ори­ен­ти­ро­ван­но­го на че­ло­ве­ка, про­ект­ный по­тен­ци­ал на­лич­ной куль­ту­ры (и под­пи­ты­ваю­щий его про­цесс ин­куль­ту­ра­ции) яв­ля­ет­ся пер­вич­ной ра­бо­чей ре­аль­но­стью и ну­ж­да­ет­ся в яв­ной кон­цеп­туа­ли­за­ции. В ча­ст­но­сти, это про­ис­хо­дит по­то­му, что это про­ек­то­со­об­раз­ное из­ме­ре­ние куль­ту­ры, в от­ли­чие от из­ме­ре­ния ин­куль­ту­ра­ции, уже впол­не от­чет­ли­во со­от­но­сит­ся с ре­аль­но­стью куль­тур­ной по­ли­ти­ки. Спон­тан­ные “пе­ре­ме­ны со­дер­жа­ния” на­лич­ной куль­ту­ры, по­сте­пен­ное при­ня­тие их в по­все­днев­ный куль­тур­ный обо­рот воспри­ни­ма­ют­ся как со­бы­тия, на ко­то­рые куль­тур­но-цен­но­ст­ная по­ли­ти­ка мо­жет лишь реа­ги­ро­вать, вы­ра­жая их в сво­их смыс­ло- и це­ле­по­ла­га­ни­ях. На­про­тив, про­цес­сы, свя­зан­ные с внеш­ней и внут­рен­ней про­ект­но­стью куль­ту­ры, со­став­ля­ют соб­ст­вен­ную об­ласть куль­тур­но-по­ли­ти­че­ской ак­тив­но­сти. По­это­му они мо­гут и долж­ны кон­цеп­туа­ли­зи­ро­вать­ся:

– как це­ли и пу­ти ак­тив­но­сти раз­лич­ных субъ­ек­тов куль­тур­но-цен­но­ст­ной по­ли­ти­ки (от­дель­ных лиц, элит и дви­же­ний, со­об­ществ и уч­ре­ж­де­ний);

– как цен­но­ст­ные ори­ен­та­ции ме­то­до­ло­гий и эв­ри­стик, с опо­рой на ко­то­рые бу­дут ре­шать­ся куль­тур­но-цен­но­ст­ные про­бле­мы;

– как со­дер­жа­ние про­цес­сов ком­му­та­ции раз­лич­ных “эк­ра­нов”, “сцен”, “экс­по­зи­ций” и дру­гих со­стоя­ний соз­на­ния в куль­ту­ре, в ко­то­рых ее про­ект­ность ощу­ща­ет­ся впол­не оп­ре­де­лен­но.

Эко­ло­гия куль­ту­ры – то есть ком­плекс про­цес­сов и струк­тур “куль­ту­ро­поль­зо­ва­ния”, в ко­то­рых со­став­ляю­щие куль­ту­ру про­из­ве­де­ния и цен­но­сти все­гда бе­рут­ся как на­лич­ные, дос­туп­ные вос­при­ятию, пе­ре­жи­ва­нию, ус­вое­нию, а са­ма куль­ту­ра – как го­то­вое за­вер­шен­ное це­лое, ну­ж­даю­щее­ся в на­сле­до­ва­нии и со­хра­не­нии.

В от­но­ше­нии это­го уров­ня со­ци­аль­но­го осу­ще­ст­в­ле­ния куль­ту­ры це­ле­со­об­раз­ность про­ект­ных уси­лий под­вер­га­ет­ся кри­ти­ке, по­жа­луй, наи­бо­лее час­то. Ес­те­ст­вен­ность бы­то­ва­ния цен­но­стей куль­ту­ры, ут­вер­ждае­мая кон­цеп­ци­ей куль­тур­но­го на­сле­дия, да­ет вес­кие до­во­ды в поль­зу то­го, что реа­ли­зу­ют­ся на­сле­дуе­мые цен­но­сти как бы са­ми со­бой, ми­нуя ка­кие-ли­бо про­ект­ные уси­лия. Се­го­дня мы име­ем все ос­но­ва­ния ска­зать, что это не впол­не так. Ни па­мят­ни­ки куль­ту­ры (в их ма­те­ри­аль­ном вы­ра­же­нии), ни эле­мен­ты тра­ди­ци­он­ной бы­то­вой или пси­хо­ло­ги­че­ской куль­ту­ры (при ны­неш­ней ориентации средств мас­со­вой ин­фор­ма­ции на про­цесс мо­дер­ни­за­ции), ни цен­но­ст­ные струк­ту­ры об­раза жиз­ни, из­ме­няю­щие­ся под воз­дей­ст­ви­ем со­ци­аль­ных и ком­му­ни­ка­ци­он­ных ин­но­ва­ций, се­го­дня не имеют шан­сов на вы­жи­ва­ние или воз­ро­ж­де­ние без боль­шо­го объ­е­ма ис­сле­до­ва­тель­ской, со­ци­аль­ной и ком­му­ни­ка­ци­он­ной ра­бо­ты. До­ба­вим к это­му, что в сфе­ре про­ек­ти­ро­ва­ния уже дос­та­точ­но от­чет­ли­во вы­яви­лись раз­но­вид­но­сти дея­тель­но­сти (на­при­мер, сре­до­вой под­ход в ар­хи­тек­ту­ре, ми­ме­ти­че­ский ди­зайн и раз­лич­ные про­ект­ные пси­хоп­рак­ти­ки), ори­ен­ти­ро­ван­ные на ос­вое­ние и про­ект­ную реа­ли­за­цию эле­мен­тов став­ше­го тра­ди­ци­он­ным об­раза жиз­ни; на за­щи­ту цен­но­стей куль­ту­ры, “по­став­лен­ных на из­нос” в ин­но­ва­ци­он­ных вер­си­ях про­ек­ти­ро­ва­ния; на воз­ро­ж­де­ние, спа­се­ние по­гре­бен­ных ра­нее струк­тур соз­на­ния и куль­ту­ры.

Вклю­че­ние куль­тур­но-эко­ло­ги­че­ских це­лей в со­став ори­ен­ти­ров куль­тур­но-цен­но­ст­ной по­ли­ти­ки по­зво­лит бо­лее реа­ли­стич­но оце­нить со­от­но­ше­ние про­цес­сов цен­но­ст­но­го из­ме­не­ния и со­хра­не­ния куль­тур­ных цен­но­стей, без че­го при­зна­ние куль­тур­но­го плю­ра­лиз­ма и са­мо­быт­но­сти по­ви­са­ло бы в воз­ду­хе.

Итак, куль­тур­ная по­ли­ти­ка и куль­тур­но-цен­но­ст­ное про­ек­ти­ро­ва­ние име­ют свои ак­ти­вы и ин­те­ре­сы на всех пе­ре­чис­лен­ных уров­нях со­ци­аль­но­го осу­ще­ст­в­ле­ния на­лич­ной куль­ту­ры, но ин­те­ре­сы раз­ные. В чем же они схо­дят­ся? В цен­но­ст­ных ори­ен­та­ци­ях са­мой куль­тур­ной по­ли­ти­ки.

По­ли­ти­ка са­ма есть не что иное, как ус­та­нов­ле­ние цен­но­ст­ных свя­зей. Свя­зей то­го, что в об­ще­ст­вен­ном соз­на­нии уже по­ня­то как свя­зан­ное, а в го­ри­зон­те со­ци­аль­ных ин­сти­ту­тов, тра­ди­ций и функ­ций ос­та­ет­ся все еще не свя­зан­ным, не при­ве­ден­ным в цен­но­ст­но ос­мыс­лен­ный и дей­ст­вую­щий по­ря­док. По­ли­ти­ка – это свя­зан­ность гра­ж­дан­ской жиз­ни че­рез цен­но­ст­ное соз­на­ва­ние, по­ни­ма­ние и оп­рав­да­ние, а так­же че­рез ре­шаю­щий цен­но­ст­ный вы­бор, уст­рое­ние и оби­та­ние. Куль­тур­ная по­ли­ти­ка – осо­бая об­ласть по­ли­ти­че­ской ак­тив­но­сти, впря­мую ори­ен­ти­ро­ван­ная на цен­но­сти жиз­ни и куль­ту­ры, на реа­ли­зую­щие­ся по­сред­ст­вом них выс­шие ду­хов­ные со­стоя­ния соз­на­ния/во­ли.

Ус­та­нав­ли­вае­мые ею свя­зи – это свя­зи жиз­ни че­рез со-при­сут­ст­вие и со-дея­тель­ность в цен­но­ст­ных, ду­хов­но-ос­мыс­лен­ных ре­аль­но­стях куль­ту­ры, че­рез ре­цеп­цию и эм­па­тию ак­сио­ма­ти­че­ских со­стоя­ний соз­на­ния/во­ли, лич­но зна­чи­мых об­раз­цов при­сут­ст­вия и дея­тель­но­сти в цен­но­ст­ных про­стран­ст­вах куль­ту­ры, че­рез сво­бод­ное со­уча­стие в ут­вер­жде­нии из­бран­но­го про­ек­та, за­мыс­ла о жиз­ни.

И еще…

По­ли­ти­ка – за­ня­тие сво­бод­ных лю­дей, знаю­щих вкус и без­ус­лов­ную жиз­нен­ную цен­ность сво­бо­ды, при­знаю­щих воз­мож­ность эк­зи­стен­ци­аль­но­го рис­ка, не­из­беж­ность и пло­до­твор­ность по­сто­ян­ной пе­ре­оцен­ки цен­но­стей. В куль­тур­ной по­ли­ти­ке, как по­ли­ти­ке цен­но­ст­ной, диа­лек­ти­ка “пе­ре­мен” и “по­сто­янств”, твор­че­ст­ва, хра­не­ния и спа­се­ния вплот­ную схо­дит­ся с эк­зи­стен­ци­аль­ным из­ме­ре­ни­ем че­ло­ве­че­ско­го присутствия в куль­ту­ре. Здесь чув­ст­во ре­аль­но­сти ду­хов­ной жиз­ни, чув­ст­во цен­но­ст­ной под­лин­но­сти бы­тия (его ес­те­ст­вен­но­сти и сво­бо­до­со­об­раз­но­сти) – это ос­нов­ной ис­точ­ник по­ли­ти­че­ской ин­туи­ции и ори­ен­тир жиз­нен­но­го пу­ти. Из­ме­не­нию цен­но­стей в те­ле на­лич­ной куль­ту­ры со­от­вет­ст­ву­ет столь же ис­то­ри­че­ски ди­на­мич­ный про­цесс ан­тро­по­ло­ги­че­ско­го син­те­за – по­яв­ле­ние но­вых ти­пов лич­но­ст­но­сти и лич­но­ст­ных об­раз­цов, фик­си­руе­мых в сю­же­ти­ке/ге­рои­ке куль­тур­ных тек­стов, а да­лее со­циа­ли­зи­руе­мых в дея­тель­но­сти куль­тур­ных элит, со­об­ществ и дви­же­ний.

Для куль­тур­ной по­ли­ти­ки и куль­тур­но-цен­но­ст­ных ини­циа­тив важ­на цен­но­ст­ная ин­то­на­ция про­яв­ляю­щих­ся та­ким пу­тем в соз­на­нии эк­зи­стен­ци­аль­ных про­ек­тов, их со­от­но­си­мость с мак­си­ма­ми гу­ма­ни­тар­ной эти­ки.

По­вто­рим еще раз: лю­бые куль­тур­но-цен­но­ст­ные, гу­ма­ни­тар­ные ини­циа­ти­вы име­ют смысл толь­ко при от­кры­той ори­ен­та­ции на при­зна­ние ре­аль­но­сти ду­хов­ной жиз­ни, не­от­ме­ни­мо­сти прав и по­тен­ци­аль­ной спо­соб­но­сти лю­дей жить в ней и ею, ис­по­ве­дуя тот за­мы­сел о жиз­ни, ко­то­рые не­сут в се­бе жи­вые ду­хов­ные тра­ди­ции и ко­то­рые лю­ди на­сле­ду­ют или сво­бод­но из­би­ра­ют для уст­рое­ния соб­ствен­ной жиз­ни.