Самозванство и самоименованиеОбличительное пушкинское словцо “самозванец” оказалось настолько ярким, что до сих пор вызывает оторопь и целую гамму чувств, преимущественно негативного толка.Но если вспомнить палитру вполне пристойных самоотношений, куда входят самоопределение, самоподобие, самодействие, самореализация, аутопойэзис, самоорганизация, самоуправление и другие, начинаешь догадываться, что негативность их вовсе не несомненна.Сказанное можно отности к самоименованиям: к именам занятостей и забот, присутствий и обитаний, способов быть и образов жизни, которые каждый из нас считает как бы своими, возможными, или хотя бы желательными для себя.Спектр подобных автонимов необычайно широк, а их экзистенциально-прагматческий статус нуждается в последовательной аналитической проработке. Самым известным и распространенным случаем автонима является личное местоимение Я, притом независимо от того употребляется ли оно явно или только подразумевается, при-мысливается или нарочито от-мысливается (в речи, в мысли, в письме или в другой какой выразительности).Пожалуй, это и самый абстрактный из всех возможных автонимов.Сопоставив самоименования с другими видами соотношений мы вправе ожидать, что хотя бы между некоторые из них устойчиво созначны и взаимно подобны. А потому, — согласно живописной метафоре “цвета – палитра – кисть – холст”, — действия художника с красками на палитре отличаются от действия с ними на холсте, — а воспитятие цветов “в натуре” (in re) отличаются, — и художником, и зрителем, — от восприятия их на холсте картины.Налицо умножение плоскостей, отнесенности восприятия: к вещам, к палитре, к холсту … и к самим по себе художнику (для него самого), так и ко зрителю (столь же для него самого).– Наряду с умноженим одновременно происходит и усложнение.– Не только восприятия, но вместе с тем понимания (смысла) и переживания (жизни).– Так ударом кисти художника, резца скульптора, пера графика и арткритика на театре искусств громко и настойчиво заявило о себе рефлектированное авторство и радикализирован её авторитет.И заметим, все это благодаря вступлению в игру самоименования, то бишь “самозванства”!А далее, — за счет опознания холста в качестве вещи и вещественного носителя образа, — началось интенсивное развертывание очередных post-фаз живописного и пластического искусства/мастерства, ныне хорошо документированного историками этого процесса.И то правда, что сомнений, разочарований и скептицизма, упомянутых в начале этих заметок, вовсе не убавилось. А если обратить внимание на процесс конвергенции активизма/авангарда художественного — в политический, идеологический, культуральный, и даже в религилзный, то может показаться, что и прибавилось. А что разве пропорция “кротких голубей” и “мудрых змий” так уж радикально изменилась с тех пор, как слова эти были произнесены?
